КУРШСКАЯ КОСА - "сага о командировке" (фотографии из своей коллекции любезно предоставила Надежда Зеленова)






	КУРШСКАЯ КОСА - "сага о командировке" (фотографии из своей коллекции любезно предоставила Надежда Зеленова) Я сейчас серьезно занимаюсь проектом сериала "Заповедники России". Познакомилась (опять же по благословенному Инету) с режиссером -документалистом из Франции Катрин Гаранжер. И сгоношила ее съездить на Куршскую Косу (это Национальный парк под Калининградом-Кенигсбергом), в октябре и марте - это место пересечения птичьих миграционных путей машрута Европа-Африка. И там работает дивная орнитологическая станция, на которой мы и жили 3 недели (Катрин, ее переводчик Валера и я). Собирали информацию для будущего фильма. Приступаю к рассказу. Октябрь, 2 число. Первое впечатление от станции - очень тепло, сильный ветер и земля вокруг усеяна каштанами. Они гладкие, блестящие, словно лакированные. Хочется набрать полные карманы, как в детстве. Второго я прибыла на станцию вечером. Меня встречали с поезда аж две машины (от парка и от станции) и обе умудрились не встретить. Собственно, я и не ждала, что встретят, поэтому поехала сама на автобусе(45 км). Потом топала пешком полтора километра с сумкой в 35 кг на спине (по середине дороги мне, правда попался молодой человек на велосипеде - помог доволочь). Пока шли - на нас вышла задумчивая косуля. Я ее с перепугу обозвала оленем. Косуля посмотрела на меня скептически и ушла обратно в лес. А парень махнул рукой:"У нас их тут - до дури!" Поселили меня сначала в крохотной комнатке в полуподвале. Там имелись - шкаф, узкая походная кровать, огромный старосоветский научный стол и портрет основателя станции (в 1901 г.) доктора Тиннемана. Через два дня, несмотря на мои возражения, меня перевели этажом выше - в огромную комнату с маленьким столом, холодильником, умывальником и шика-а-арной двухспальной кроватью. Цивилизация прямо. Три дня подряд бегали мы по птичьим ловушкам. Я училась ловить птиц и самолично вытащила из силков снегиря, пару-тройку зорянок, корольков, чижиков и кучу синиц лазоревок (эти так щиплются, паразитки!) Ездили на дальнюю станцию несколько раз (полевую). Называется она еще от профессора Тиннемана, основателя (1901г.) "Фрингилла", по латыни - зяблик (самая распространенная птичка на Косе). Там я поносилась по высоченным дюнам. Бегала по ним и орала, как ненормальная, от щенячьего восторга. (Хорошо, что никто не видел - Катрин и Валерий ушли в лес.) Видимо, избыток кислорода подействовал на меня, как веселящий газ. Дюны высокие! Залезла я на самую что ни на есть - а с нее, с одной стороны видать лес, за лесом - Балтийское море, а с другой стороны - Куршский залив с явственной каймой сине-зеленых водорослей (загрязнение!) Ловушки там стоят - У-у-у-у-у!!!!!!!! 30 метров - ширина, 15 - высота, 60 - глубина. А птиц не было - ветер был сильный и не тот. Ночью нам ребята с "Фрингиллы" поймали редкую сову и летучую мышку, а мы не знали и не поехали туда. Их всех и отпустили. Днями у меня настроение боевое, приподнятое. Ношусь как вертолет, общаюсь с народом. А вот вечерами небольшая депрессия начинается. Может, устаю. Как-то Катрин и Валерий очень смешно спорили. Дело было так. Весь день молодые ученые рассказывали нам о птичьих генетических программах. И что, мол, у людей все очень похоже. Вечером в коридоре Катрин вдруг сказала, что книга Андрея Битова о Куршской Косе очень скучная. Валерий возразил , что Битов хороший и лично ему понравилось. Потом они минут пять препирались по-французски - шепотом, потому что рядом в комнате спал маленький ребенок (я - ни в дуду, ни в красную армию при этом, только in english). После чего Валерий по-русски заявил, что нам с французами никогда не найти общего языка, потому что они придумали гильотину, сожгли Москву и Жанну Д'Арк. При этом Валерий хлюпал носом (простыл на пленере). Катрин сказала ему на это, что ее бабушка говаривала, будто болеют только злые люди. И ушла к себе, посмеиваясь. Я у Валерки спрашиваю:"Ты чего такой недобрый сегодня?" А он в ответ:"Генетическая программа на французов." А вообще-то я от них немножко устала в конце концов. Находишься в постоянном напряжении - как бы не сказать чего, не сделать не так, не помешать. Проектов будет два - французский и русский. И оба совершенно разные. Французский - что-то типа "В Мире Российских Животных". Мой - пошире (по теме), я в него хочу вогнать и историю, и фолк, и людей, которые живут и работают на заповедных территориях. Собственно, во "французском" варианте (буде таковой состоится) мы выяснили с первого же дня, и я вздохнула с облегчением (это не очень интересно для изложения, главное, что фамилия моя в титрах будет и денег дадут). Спокойненько работаю себе и для русского варианта. Мы с Катрин слегка повздорили на тему "где чье место в жизни". Для успокоения нервов сходила опять к птичьим ловушкам, повытаскивала снегирей и лазоревок для кольцевальни. Лазоревка одна меня так тяпнула за палец, что все мои бедные расшатанные нервы тут же перестали шататься. И все стало нормально. Мораль - Лечиться от нервов надо тесно и непосредственно взаимодействуя с природой. Вот так-то. А однажды я нашла окаменевшего моллюска и встретила в лесу кабана. Это я так в местный музей природы скаталась. Еще я там видела в вольере оленей, но это уже не так интересно, это, можно сказать, уже серые будни нашего зоопарка. Моллюска нашла на берегу моря. А кабана встретила, когда уже шла по лесу к остановке, по заасфальтированной дорожке. Он вышел из зарослей чего-то-там, протрусил через дорожку со страшно деловым видом, метрах в 20 от меня. Я замерла и, памятуя о легендарной кабаньей агрессивности, поискала глазами ближайший столб или дерево, на которое я бы успела залезть, в случае, если... Короче - понятно, в каком случае. О размерах вепря сказать ничего не могу. Мне он показался огромным. Потом местные мне говорили, что обычно кабаны первые не нападают, а сами стараются уйти. Вот если бы это была самка с кабанятами, тогда да. Интересно, а если бы это была самка? Погода стоит очень теплая, градусов 15-17, солнышко и ветер. Птиц сначала было не так много - преобладал западный ветер. Потом он поменялся на восточный и птицы понеслись тучами. На полевом стационаре два дня подряд кольцевали по 2000 в день. Мы предлагали орнитологам помочь, но нам сказали, что если еще и мы их начнем таскать, то они точно перестанут справляться. Нам поймали двух совушек - ушастую и неясыть и летучую мышку. Ушастая смотрела на нас круглыми оранжевыми глазищами и вертела головой во все стороны. А неясыть смотреть на нас не желала, ей хотелось спать. Ее легонько встряхивали, тогда она изумленно и недовольно распахивала свои огромные черные глаза, потом сразу их закрывала - "и делайте со мной, что хотите, только отстаньте". Мне разрешили с ней сфотографироваться. Я взяла ее за лапы и рука моментально утонула в длинных шелковых перьях - как в теплейшей варежке. Летучая мышь недовольно верещала и скалила зубы. А они у нее внушительные. Шкурка пушистенькая с короткими плюшевыми ворсинками, а кожица крыльев тоненькая, нежная и почти прозрачная. Как-то мы весь день носились на парковой машине по всей Косе. До обеда ползали по самым высоким дюнам - по смотровым площадкам. Панарамы открываются - воздуха не хватает от восхищения. Одна высоченная дюна (около 50 м) буквально нависает над поселком Морское (литовское название - Пилькоппен). Она вся засажена лесом и поэтому сейчас не опасна. Но сто лет назад Она похоронила под собой Старый Пилькоппен - все дома засыпало блуждающими песками. Мы видели, как делают дюнные укрепления - как и сто лет назад. В дюну вбиваются колья, потом проплетаются, как большая сеть с клетками примерно 80х80 см хвойными ветками. Через месяц эта клетка на метр засыпается блуждающим песком и по ней высевается трава-песколюб. И дюна не идет дальше. Весной снова плетутся клетки и все повторяется. После обеда мы ходили по лесам с молодым егерем Игорем. Искали кабанов. Но они не хотели с нами встречаться. Мы везде видели их свежие следы, места лежек - большие проплешины на лугу, везде чувствовали их запах, но самих их мы так и не увидели. Зато четыре раза встречали косуль - они выскакивали из кустов за нашими спинами и уносились через луг. Видели на лугу мышкующую лису. Видели норы барсуков и лебедей на озере - двух белых - папу и маму и четверых серых "гадких утят" - детей. Они подплыли к нам очень близко, а у меня, как на зло, кончилась пленка в фотоаппарате. Зато я нашла белое лебединое перышко. Видели мы огромные гнезда на деревьях - колония цапель. Сами цапли уже там не живут, они на озере и собираются улетать. Видели парившего над нами орлана-белохвоста. Он летел не очень высоко, поэтому мы его хорошо рассмотрели - широкие серые крылья с белыми полосами - прямо дельтаплан. На другой день Игорь обещал взять меня вечером на прикормочную вышку, посмотреть, как кабаны выходят кормиться. На станции сейчас гостит много иностранцев - волонтеров: немцы, англичане, Катрин- представитель Франции. Практически все наши ребята - ученые знают два, а то и три языка. Когда мы вечерами собирается на третьем этаже, на верхней кухне - царит вавилонское столпотворение, сплошное смешение языков, сначала мы говори по -русски, потом переходим на английский, потом начинаются отдельные разговоры на немецком и французском, а потом все говорят, плавно переходя на все по очереди языки. Эдакое местное Эсперанто. Я стараюсь говорить по-английски. но уже могу вставлять по -французски "Сан экзис ту па" - "Этого не может быть" и кое-какие немецкие слова, что очень радует немцев, а они старательно записывают наши выражения. Иногда это русский сленг. На днях мы им обясняли значения слов "бухать", "бухалово" и "бухарики", а так же - "чухал" и "прочухаться". Им страшно понравилось. Вечерами играем в шахматы. Я, конечно, все время проигрываю, но удовольствие, тем не менее, получаю. Я страшно устала в этот день, с утра работала в библиотеке местного музея, а потом - много ходили, немцы зазвали погулять. Захотели побывать на одном озере, на котором мы с Катрин и Валерой уже были раньше, там, где лебеди плавали. Заехали в Морское, а дальше пошли пешком. Но дело в том, что нас буквально к озеру лесной начальник возил на машине. Катрин почему-то решила, что до озера не больше километра пешком будет. Я было поспорила, да не вышло. Сама Катрин осталась фотографировать поселок. А мы потопали. Оказалось, что все 3 км будет. Сначала шли по заливу, потом мне это надоело и я решила срезать путь через лес. А сегодня еще очень сильный ветер с утра. По лесу там и сям валялись свежеповаленые сосенки. Немцы забеспокоились и стали у меня по-английски спрашивать, знаю ли я дорогу. На это я им рассказала весьма подробно историю братской международной дружбы Ивана Сусанина с поляками, и чем все это закончилось. Немцы посмеялись, но поднапряглись. К озеру я их, правда, вывела-таки. Кажется, что вздохнули они с некоторым облегчением. Потом очень быстро бежали обратно. Вечером ходили в лес с егерем смотреть на кабанов. Пришли на одну площадку, залезли на вышку, ждем. Кабаны пришли, но нас учуяли, шарились по кустам и на поляну выходить отказывались. Тогда мы слезли с этой вышки, пошли на другую. Просидели там до глухой темноты. Дождались-таки. Кабаны вышли, стали грозно хрюкать (у меня душа стекла в пятки). При всем при этом мы их уже не видели. Меня очень интересовало, как мы домой пойдем. Егерь надо мной похихикал от души. Потом мы просто слезли и пошли, а кабаны. не обращая на нас никакого внимания, ели свое зерно. А намедни какие-то туристы американцы притащили нам дохлую казарку (канадскую). Бросили ее мне на руки и ушли. Я ее понесла в растерянности орнитологу Андрею Мухину. Ну таки он ее вечерком ощипал, мы сходили в чей-то сад яблочек надрали и испекли гуся с яблоками. Получилось очень даже здорово. Будем надеяться, что кино получится. Катрин в восторге от всего увиденного. Я тоже. Пока!
	Главная страница Куршская Коса Гостевая Книга Напишите мне